Техническая первооснова рыцарства (современная аглоязычная историография вопроса)

Аннотация

Статья посвящена вопросам изучения британскими историками военного дела и вооружения разных эпох и народов. По их мнению рыцарство стало возникать с появлением высокого седла и стремян, изменивших характер конного боя, что потребововало соответствующих ему доспехов и оружия и, соответственно, отразившихся на социальном статусе их обладателя.

В своей статье «Восточное рыцарство» (в сравнении с западным) советский историк А. С. Юнусов еще в 1986 году писал, что «для некоторых буржуазных исследователей наличие катафрактариев оказалось достаточным аргументом, чтобы охарактеризовать Парфянское царство как феодальное и что подобная точка зрения господствовала до 1930-х годов и среди работ советских авторов» [1,101]. Теперь мы сами живем в буржуазном обществе, однако очевидно, что наука с того времени также как, и общество тоже продвинулась впереде. Впрочем, в такой стране, как Великобритания за последние 100 лет в социальном плане ничего не изменилось, и процесс развития исторической науки там шел последовательно. Англия — страна замков, её имузеи и даже частные коллекции переполняют рыцарские доспехи, вот почему в этой связи мнение английских историков по вопросу, что сделало рыцарей рыцарями, может считаться особенно интересным.

А. Юнусов указывал, что оружие тех же катафракариев и рыцарей было схожим, следовательно, нужно акцентировать внимание именно на этом сходстве (или имеющихся различиях), а не уходить от чисто технических проблем к вопросам социальным. И надо отметить, что обращение к трудам англоязычных историков, как раз и показывает, что данный вопрос они рассматривают именно с такой точки зрения. Так, известный современный английский историк Дэвид Николь в своей книге «Враги Рима — 5. Пустынная граница» приводит множество примеров, показывающих значительную схожесть вооружения катафрактариев и клибанариев с более поздними рыцарями[2,40].

Анализируя экспонаты Кливлендского музея искусств, в частности барельеф из Палмарии — «Процессия благородных всадников» датируемый 100-150 гг. н.э., он указывает, что при наличии богатой сбруи, всадники имели четырехрогие седла, но не имели стремян, чем в первую очередь от более поздних рыцарей и отличались.

Такое седло, видимо, давало воину достаточную опору для того, чтобы использовать меч, но вот копье держать, как более поздний рыцарь он не мог, так как при сильном ударе рисковал быть сброшенным с коня.

Нумидийский шлем из музея археологии в Каире — конический с наушниками с прочеканенными на них «ушами», о котором сообщает Д. Николь, судя по его конструкции, вполне мог дополняться маской-личиной, которые известны и по находкам в наших российских курганах и в Волжской Булгарии.

С аналогичных позиций рассматривает всадническое вооружение воинов древности и такой известный британский историк, как Рассел Робинсон. Так, он приводит описание охраны царя Кира из шести сотен всадников из «Киропедии» Ксенофонта, обращая внимание на то, что все они были облачены в шлемы, щитки для защиты конечностей, нагрудные доспехи и набедренники. Особые доспехи защищали голову и грудь лошадей. Далее он приводит следующую выдержку из Ксенофонта, в которой отмечаются слабые места тяжеловооруженных всадников: «Слуги взнуздывают и седлают их лошадей, ибо облаченные в тяжелые доспехи всадники с трудом двигаются, пока не сядут в седло» ^[4,26]

. В тоже время достаточное совершенство данного вида доспехов подчеркивается им не только ссылкой на известное граффити с изображением парфянского катафракта из Дура — Европос IIв. н.э. Он отмечает также огромные наскальные рельефы в Фирусабаде, изображающие персидского правителя Ардашира I(224-241), сражающегося с парфянским правителем Артабаном V. На них показано, как его сын Шапур сбрасывает с коня парфянского визиря, в то время как сам Ардашир поражает противника копьем. Здесь принца Шапур облачен в кольчугу, точно такую же, как и на его отце и простой круглый шлем[5,29].

Весьма показательной является и конная фигура шаха Хосрова II (ок. 620 г.), который изображен в одеянии клибанария тяжелой сасанидской кавалерии. На нем кольчуга, шлем, а шею и грудь его лошади защищена кольчужным доспехом. На ободке его шлема длинная кольчужная бармица,
закрывающая лицо так, что видны лишь глаза. Р. Робинсон при этом отмечает, что подобная особенность была характерна для шлемов из погребения в Упланде, Швеция, датируемого VII в. [6,33,34]

В свою очередь А.С. Юсупов, сравнивая восточное рыцарство с западным, указывал, что даже тактика у тех и у других была практически одинакова, так как и те и другие использовали обычно всего лишь два построения: «клин» и «частокол». Вся разница, таким образом, заключалась в их социальном положении, однако, и здесь она была невелика, поскольку и те и другие принадлежали к военной аристократии. К тому же, судя по данным, приведенным у Д. Николя в работе «Эпоха Карла Великого», конные воины этой эпохи также еще не имели стремян (либо они были исключительно примитивны! — В.О.), но по своему положению их уже принято считать рыцарями.

Это еще раз свидетельствует о том, что вооружение воинов — это есть единый военно-технический комплекс, а его возникновение это процесс, имеющий определенную историческую длительность, свое начало, период кульминации и естественный конец, связанный все с тем же процессом развития орудий труда, т. е. с научно-технической и технологической базой. Ведь и «тяжеловооруженные конные воины» — термин, часто встречающийся в работах англоязычных авторов, — и собственно рыцари как таковые, своим вооружением различались весьма незначительно. Можно даже сказать, что постоянное обращение к социальному аспекту рыцарства как общественно-социальному явлению в данном случае даже мешает, так как затушевывает сугубо военно-технические характеристики вооружения этих «воинов элиты», а также их различие.

Кстати, именно такая точка зрения является весьма характерной для большинства работ англоязычных авторов конца XXвека. Мы можем проследить это даже терминологически, поскольку термины, которыми они пользуются применительно к воинам Рима или «темных веков» аналогичны тем, что встречаются в описании рыцарей XI—XV вв. «По-рыцарски вооруженный» — «knightly armed» — оборот, часто встречающийся в их работах. И здесь нельзя не согласиться с тем, что он несет вполне понятную смысловую нагрузку, не требующую каких-либо дальнейших пояснений.

Точно также, говоря о временных рамках «классического рыцарства», мы можем вести речь опять же не о наличии каких-то социальных изменений, а о замене одного вида оружия другим, собственно рыцарям уже не свойственного, на что указывает, например, английский историк Генри Коч[7,245] в своей работе «Военное дело Средних веков». Да, рыцарство как класс к этому времени уже находилось в упадке, но в тоже время доспехи созданные, например, для английского короля Генриха VIII до сих пор вызывают восхищение своим совершенством. А вот сугубо кирасирские латы «железнобоких» всадников Кромвеля это уже по сути дела пережиток эпохи рыцарского вооружения, хотя отдельные его элементы и сохраняются вплоть до настоящего времени, что, кстати, также принимается во внимание британскими исследователями[8,22].

То же самое опять-таки можно сказать и о рельефе в Фирузабаде, на котором изображен, по сути дела, самый настоящий рыцарский турнир, да и участники его вооружены чисто по-рыцарски. Различия — в отсутствии высокого седла и стремян, и, как следствие этого, в другой тактике боя копьем. Отсюда другая манера езды, различия в воооружении, другие способы его применения и многое другое!

Интересно, что в книге Д. Николь, как это уже отмечалось, подчеркивает, что конные воины, причисляемые к рыцарям, в частности франки, в начале также не имели стремян[9,11,18]. Однако, в данном случае он подчеркивает их статус, а не особенности военного снаряжения[10,28]. Можно сказать, что и автомату Калашникова ничто не мешало появиться, например, в 1900 г., однако на него тогда не было социального заказа, вот почему он и был сконструирован только спустя 47 лет. Но точно так же обстояло дело и с рыцарским вооружением, на пути к которому было много первичных и переходных форм вооружения и доспехов. При этом от социальной составляющей англоязычные историки отнюдь не отказываются. Просто для них в одном случае важно одно, например, социальные отношения[11,520], тогда как в другом — чисто технические характеристики доспехов и оружия, и они это обычно всегда разделяют!

В то же время, уже упомянутый Д. Николь очень часто не делает каких-то различий между рыцарским либо просто «тяжелым» всадническим вооружением. Из-за этого его книги пестрят такими терминами как «тяжелый кавалерист» и «панцирный кавалерист» и не всегда ясно, чем же они отличаются от собственно рыцарей именно с военно-технической точки зрения[12,35].

Д. Николь явно поддерживает мнение и о едином характере общеевразийской военной культуры и отмечает, что на вооружение той конницы Каролингов оказали влияние очень многие народы Запада и Востока. Прежде всего это были авары, принесшие в Европу стремена, жесткие седла, луки китайского образца и ламеллярную конскую броню[13,19,35].

Что же до духовной составляющей любого процесса, то в данном случае обратимся к такому признанному авторитету в области истории оружия, каким является Эварт Окшотт. В своей книге «Археология оружия», впервые изданной в Англии еще в 1960 году, он указывал, что «в некотором смысле воззрения Древнего мира — это уже основа рыцарской философии; без таких понятий, как учтивость, смирение, галантность абсолютно неведомые диким германцам проявления более зрелой цивилизации и, конечно же, религиозность. Можно вполне обоснованно считать, что последняя существовала у кельтских народов Галлии и Британии в латентном состоянии. Слияние этих добродетелей, равно как и развитие технологических навыков и общей культуры (т. е. так называемый «прогресс» — В.О.) с более суровыми тевтонскими идеалами со временем привело к расцвету рыцарства» [14,15] — таково его мнение по этому принципиальному вопросу.

Источник: Журнал «Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук» зарегистрирован Федеральной службой по надзору в сфере массовых коммуникаций, связи и охраны культурного наследия г. Москва, Китайгородский пр., д.7, стр.2. Свидетельство о регистрации СРЕДСТВА МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ. «ПИ № ФС77-33767»